Если он звонил по телефону, то неизменно представлялся: "Соколов, Владимир Палыч". На входе всегда говорил: "Счастлив посетить августейшее семейство", а когда прощался - просто: "счастлив".
Папин однокашник, близкий друг по походам и дальше на всю жизнь. А! Еще дядя Володя представлялся "сосед по стенке" - они жили в соседнем подъезде на Аллее Жемчуговой, по воскресеньям много лет играли вместе в футбол в Кусково, по средам ходили в баню.
Он не был лидером - вон, все время сидит в байдарке пассажиром, хотя был очень сильным, высоким, таскал за всех рюкзаки, дрова, холодильники, мебель, участвовал во всех переездах, всегда на подхвате. Жену Татьяну называл "начальство", и после развода всегда говорил о ней так же с уважением и пиететом: "Ну а я что, мне сказали, я и привез". Приезжал всегда когда надо из каких-то невообразимых далей.
Чб фотографии папины и Бориса Быкова, из маминого архива
Раньше все собирались у него в Григорово, вот это были праздники, застолья, песни, футбол! Я так понимаю, что им было как нам сейчас. Это был совершенный расцвет их компании. Яковенко пел "Есть газеты, семечки каленые!" и "В тазу лежат четыре зуба", а еще "У той горы, где синяя прохлада"... Дудоладов "Мы приехали работать - вы приехали работать?!" и "В ночной таверне огонек". Подпевали папа, дядя Леня, Коньков, Горин, тетя Нана, Сокирки и дядя Володя. Почему-то совсем недавно мы с Лешей Сокирко вспоминали, что в Григорово дорожка (а Леша говорит стена в доме) сделана из бутылок. Верю.
Со всеми он соглашался, всем улыбался, привозил кусты сирени, рюкзаки яблок, ведра китайки, все ему нравилось... И только одно. Соколов был совершенно уверен, что физика свернула не туда, и современные ученые просто не читали учебников 6 класса. Тут он был мягок, но непримирим. Его теория состояла в том, что на Солнце на самом деле 40 градусов Цельсия, но за счет сжатия времени - расстояния, за которые тепло летит до нас, оно концентрируется. Дядя Володя написал об этом много статей, всегда носил распечатку с собой в авоське и был готов рассказать об этом любому. Папа отмахивался, говорил "Вольдемар, ну тебя! Ну хорошо, но какой в этом практический толк?" - "А такой, что если так же научиться концентрировать свет и тепло от обычной электрической лампочки..." Тут все начинали смеяться, и он со всеми смеялся, но идеи своей не оставлял. У него вышла монография! Тетя Галя Сотникова и еще кто-то помогали печатать ее на машинке и копировать. Владимир Палыч подарил мне экземпляр, но сейчас не могу найти.
Папа умер 15 лет назад, но для Соколова ничего не изменилось. Он приходил к нам на праздники, всегда самым первым, в засаленном костюме, с авоськой с вареньем. Садился в углу дивана. Улыбался. "Счастлив", говорил. Ел хорошо, заново рассматривал все альбомы, подпевал, рассказывал про "незабываемый героический поход на Кольский, в котором Анатоль проявил всю мощь своего организаторского таланта". Вот нашла фотографии последнего папиного большого ДР, когда его уже не было, но Сокирки и Соколов еще были, и Быков до нас доехал...
Подарил тут маме 18 банок сардин в масле. Мы смеялись! А мама недавно, прямо в день его смерти, доела последнюю банку. И китайка кончилась. Будет пустовать теперь его место за нашим столом.
Один раз был ужасный случай - на папин юбилей, который мы праздновали в студии на Хохловском, он не дошел. Упал в метро, пережил клиническую смерть, многие гости тогда, с кем они должны были идти вместе, помогали, вызывали скорую, поехали с ним в больницу. На этот раз он упал один, никто не помог, без документов, Татьяна искала его несколько дней по больницам и моргам.
Но он все равно лежал в гробу и улыбался. Им вообще так не идут похороны. Не умеют они благообразно и красиво выражаться. Дядя Леня и Володя Дудоладов хорошо говорят, это профессиональное. Но и у них нет-нет да и вылезут кроссовки из-под костюма, стоят вроде серьезные, а сами тихо обсуждают, как катались на лыжах, как поедут в Андорру, как побегут марафон своей Бауманки. А один не слышит ни-че-го, и только кивает, но тоже лыжи точит небось. 80 лет! Дядя Володя не дожил до юбилея несколько дней. Вот ведь в 80 лет нам бы быть такими... живыми!
Сошлись с Таней на том, что вот он-то и был Божий Человек. Светил несильно, вот как раз примерно 40 градусов, но с годами все сконцентрировалось, и вот сейчас до всех дошло, что ох как нужен такой постоянный и надежный источник энергии.
Но вообще если честно - у меня такое впечатление, что они живут-живут тут, потом устают и валят в свой самый долгий желанный поход, типа Алтая. И там все вместе, постепенно собираясь, квасят и поют в своих рваных трениках, спорят, не думая уже о пошлом быте, консервативной науке, правильных начальниках, политесе, похоронах и слуховых аппаратах. Аминь.
PS Послала эту статью их бауманскому другу, Владимиру Антонову, с которым мы разговорились на похоронах. Он ответил очень теплыми словами про папу, про общих друзей, про дядю Володю: "Будучи знаком и дружен с ним более 60 лет - согласен с каждым Вашим словом. Любовь, доброта, постоянная готовность поддержать, восхититься успехами, всей душой сопереживать неудачам друзей, родственников и быть быть при этом абсолютно искренним - божий дар. Жил не для себя - для других, а душа бредила космосом". И напомнил еще одно соколовское слово - "Гигант!". Точно! А еще прислал несколько стихотворений их товарищей.
Вот Стас Соколов - он был известным поэтом в их кругу, у него есть довольно много опубликованной поэзии:
А это - Рюрик Черкасов, Володя наизусть говорил их во время похорон, такие простые и искренние строки:
Уходит наше поколенье – те, кто в тридцатых родились
И пролетает то мгновенье, что называют словом жизнь,
И остаются только даты – что отмечали жизни путь
Родился, умер он когда – то. Ты их запомни, не забудь!
С войной совпало наше детство, на юность оттепель пришлась,
Всё что досталось нам в наследство, старались мы не дать украсть.
Мы не со всем согласны были, и всё старались мы понять
Мы тоже были молодыми и всё пытались поменять.
Мы были честными с собою в труде, на отдыхе, в делах
Всё это Брежневским застоем вдруг перестройка назвала.
Но если б снова нас просили – всё это снова повторить
Мы всё б как прежде повторили – в работе, дружбе и любви.
Чтобы о нас не забывали, старались с вами быть в строю,
И что бы там ни говорили, жизнь честно прожили свою
И как сломать нас не пытались, мы сохраняли свою честь,
Стояли прямо и держались, всё потому что совесть есть.
Уходит наше поколенье – те, кто в тридцатых родились
И пролетает то мгновенье, что называют словом жизнь,
И остаются только даты – что отмечали жизни путь
Родился, умер он когда – то. Ты их запомни, не забудь!
Ух, а вот оказывается есть стихотворение Яковенко, посвященное Рюрику, и есть целая страница Яковенко... Надо маму спросить, когда у него юбилей, написать про него - орел, гигант!
